Николай Дик. Похождение петровской галеры. Парусный и Галерный флот – история модернизаций Вооружение и тактика ведения боя

И. ИВАНОВ

Совершенствовалось русское кораблестроение. Фрегат «Михаил Архангел» по своим мореходным и боевым качествам превосходил своих предшественников.

Издание в России в 1720 году Морского устава как бы подвело определенный итог морской истории страны: в самые сжатые сроки на Балтике был создан могучий, первоклассный военно-морской флот.

Петр использовал все лучшее, что было в западном кораблестроении. Но он прежде всего учитывал особенности русского театра войны и мореплавания у берегов отечества.

От западноевропейских флотов флот Петра отличался тем, что вначале он состоял, в основном, из гребных судов, различных по размерам и артиллерийскому вооружению. Петр исходил из того, что такие суда просты в постройке, относительно легко управляемы, хорошо используются для поддержки сухопутной армии. Только после Полтавской победы 1709 года в России началось интенсивное строительство линейного флота. Только он мог обеспечить стране господство на Балтийском море.

К концу царствования Петра I военно-морской флот на Балтике был самым могучим среди флотов других держав. Он имел 48 линейных кораблей и фрегатов, 787 галер и других судов. Общая численность команд достигла 28 000 человек.

Две трети судовых экипажей состояло из матросов-парусников и пушкарей-артиллеристов. Одна треть - морские солдаты-абордажники. Морские звания определялись табелью о рангах примерно так: матросы 1-й и 2-й статьи, генерал-адмирал и адмирал, вицеадмирал и контр-адмирал, капитан-командор, капитан, капитан-поручик (капитан-лейтенант), поручик (лейтенант), корабельный секретарь и первый офицерский чин - подпоручик (унтер-лейтенаит). Звание мичмана, введенное с 1713 года, приравнивалось к унтерофицерскому. С 1716 года на флоте появились гардемарины. Офицеры еще не имели форменной одежды. Матросов одевали по голландскому образцу: шляпа, короткие штаны, чулки. Морские солдаты имели обмундирование армейских полков.

Уже первые морские баталии прославили русский флот. Взятие шведских судов «Астрилъд» и «Гедан» 7 мая 1703 года.
С картины Блинова.

Основу флота составили линейные корабли. По тем временам линейным кораблем считалось судно с прямым парусным вооружением, которое имело не менее 50 пушек и могло сражаться в линии. Первым линейным кораблем Балтийского флота был корабль «Выборг», построенный в 1710 году при личном участии и под руководством Петра.

Прославленная петровская галера.

Русские кораблестроители стремились к единообразию в постройке судов. Без него немыслимо было создание хорошо управляемых и четко согласующих свои действия на море эскадр.

Адмиралтейский регламент утвердил строгую систему рангов для корабельного флота и определил калибры морской артиллерии с распределением по декам (палубам) линейных кораблей.

Петровского регламента почти без отступлений придерживались в русском флоте до второй половины XVIII века.

100- и 90-пушечные суда строились трехдечными - это были самые большие по размерам и самые мощные по артиллерийскому вооружению линейные корабли. На таком корабле должен был держать свой флаг флагман и своей артиллерией решать успех боя.

Первый трехдечный 90-пушечный корабль Балтийского флота «Лесное» спущен на воду в Санкт-Петербурге в 1718 году.

Фрегат «Иван-город» (1705 г.)

Корабль строился под личным наблюдением Петра. Здесь было поставлено усовершенствованное парусное вооружение: бизань-рей заменен гафелем, а на бушприте и утлегаре вместо прямых парусов стояли три треугольных кливера.

В 1723 году в Санкт-Петербурге был заложен первый 100-пушечный трехдечный линейный корабль «Петр I и Петр II». Корабль строился по чертежам и при участии Петра. После его смерти судно было закончено и спущено на воду 29 июня 1727 года. Корабль находился в строю до 1752 года.

Фрегат «Петербург» (1704 г.)

80-пушечные линейные корабли сооружались иногда трехдечными бешканц и бака (корабль «Святой Андрей»), а иногда двухдечными со шканцами, баком и ютом.

74- и 64-пушечные линейные корабли составляли основу линейного флота.

Они были меньших размеров, чем корабли главных рангов, вооружены более слабой артиллерией, но управлять ими было легче.

Быстрота хода, хорошая поворотливость, прочный корпус делали их удобными для дальних морских переходов.

Модель трехдечного корабля «Святой Андрей» (1721 г.)

Лучшим линейным 64-пушечным кораблем петровского флота по своим мореходным качествам был «Ингерманланд», построенный в 1715 году в Петербурге под руководством корабель­ного мастера Козенца и под наблюдением Петра. Это один из любимых кораблей царя. В 1716 году судно участвовало в кампании на Балтийском море под флагом Петра I, командовавшего соединенным русско-англо-голландско-датским флотом. Во все последующие кампании на Балтике 1718, 1719 и 1721 годов Петр держал свой вице-адмиральский флаг на этом корабле.

Фрегаты петровской эпохи вооружались 28-44 орудиями и предназначались для разведки, помощи поврежденным линейным кораблям. Они же должны были отбивать неприятельские брандеры.

Фрегаты также несли посыльную службу, конвоировали торговые суда. Все суда, о которых мы рассказывали, имели три мачты и прямое парусное вооружение.

Следующий класс кораблей петровской поры - шнявы. Они имели две мачты, 12-18 пушек и предназначались для разведки.

Прамы - плоскодонные 16-18-пушечные батареи 18-фунтового калибра - строились для защиты Кронштадта.

Буера имели одну мачту и несколько пушек малого калибра.

Бомбардирские суда строились для обстрела береговых укреплений. Вооружение - одна-две тяжелые мортиры.

Тартаны - легкие суда, имели две мачты с косыми парусами и несколькими небольшими орудиями.

Бригантины - легкие суда, назначались для ближней разведки и посыльной службы.

Не о богатстве крепостника думал русский крестьянин, возводя на кормах кораблей Петра замысловатую вязь искусных украшений. Тогда поднимали паруса не только эти корабли - «Предистинация» и фрегат «Думкарт» - поднимала паруса Россия. Кто из корабелов-патриотов мог не сочувствовать этой великой идее обновления родной земли - идее выхода ее в море!..

Брандеры - суда, употреблявшиеся для сожжения неприятельских кораблей, наполнялись горючим материалом. Брандеры должны были подходить к вражеским кораблям с наветренной стороны, чтобы ветер с них перекидывал огонь на неприятельское судно. На ноках реев у брандеров закрепляли крючья, которые шли в дело, когда требовалось намертво прикрепить брандер к корпусу атакуемого судна. Под брандеры оборудовали обыкновенно уже совершенно старые непригодные суда.

Флейты или пинки, шмаки, шкуты - были грузовыми судами, но вооружались несколькими пушками малого калибра и в петровские времена они включались даже в военный флот.

Военный гребной флот во времена Петра состоял из галер, полугалер и малых галер, называвшихся скампавеями.

Первые галеры Балтийского флота имели пушки, поставленные как на носу на специальном помосте, так и по бортам на помосте, идущем над банками. На носу галер ставились 18- или 24-фунтовые пушки, по бортам по две 12-фунтовые пушки.

Полу галеры водружались 12-, 18- и 6-фунтовыми пушками.

К концу царствования Петра I русское государство имело обе могучие руки: армию и флот, слава о котором прокатилась по всем морям и океанам.

ГАЛЕРЫ

Виктор Сергеевич Шитарев ,
капитан дальнего плавания

Свою "родословную" этот тип парусно-гребного судна ведёт от судов античной древности из стран Средиземноморья. Его развитие продолжалось до начала ХIХ в. "Звёздный час" галер наступил в сражении при Лепанто 7 октября 1571 г., когда 200 христианских галер сошлись в бою с 273 турецкими. Тогда христианский флот под командованием Жуана Австрийского наголову разбил противника и освободил восточное Средиземноморье от турецкого владычества. Галеры были военными судами и являлись основной ударной силой флотов некоторых прибрежных государств. Например, в 1700 г. Венеция имела около 200 галер и галеасов; в 1800 г. средиземноморский флот Франции насчитывал в своём составе 40 таких судов. В XVIII в. предпочтение отдавалось 30-баночным галерам длиной 60 м.

Первая в России 16-баночная галера была построена в 60-х годах XVII в. голландским мастером Д. Бутлером для охраны торгового судоходства на Волге. В эпоху Петра I строительство галерного флота приобрело широкий размах, в то время как в европейских государствах интерес к этому типу военных судов уже начал угасать. Пётр I, с присущей ему прозорливостью, по достоинству оценил положительные качества галер - малая осадка, способность ходить на вёслах независимо от направления ветра, неплохая вооружённость делали их незаменимыми на мелководье в устьях Дона и других рек, в Азовском море и на других театрах боевых действий. Подкупала и простота конструкции, что было особенно ценно на первых порах создания могучего Флота Российского.

Начиная подготовку ко второму Азовскому походу, Пётр I уделил большое внимание строительству галерного флота. Образцом для русских корабельных мастеров послужила заказанная в Голландии 16-баночная галера "Адмирал Лефорт". Её доставили в разобранном виде в 1694 г. в Москву и собрали к весне 1696 г. в подмосковном селе Преображенское. (Судно имело длину - 38,1 м; ширину - 9,1 м; осадку - 1,8 м). Там же наладили производство деталей галер, которые затем направлялись в Воронеж. Дело спорилось и уже к апрелю 1696 г. Азовский флот располагал соединением галер в количестве 23 вымпелов, каждая из которых была вооружена тремя пушками калибром 3...5 фунтов. Галерой "Принципиум" командовал сам Пётр Алексеевич. При осаде Азова в июне 1696 г. галерный флот проявил себя весьма положительно. Центром строительства галерного флота России становится Воронеж.

Там в 1697 г. было заложено сразу 17 галер. Значительно усовершенствованные русскими мастерами они были мощнее своей голландской предшественницы. Для сравнения приведу их измерения: длина 41,7…53 м; ширина 5,5…7,3 м; глубина интрюма 1,8… 2,7 м. Строились преимущественно 20- и 24-баночные галеры, вооружённые 21 - 27 пушками, из них три 6 - 12-фунтового калибра; остальные - фальконеты. Идеальным театром боевых действий для галерного флота оказалась и Балтика - шхеры, мелководье и пр. Значение галер в Северной войне весьма высоко. Совершив ледовый поход к Выборгу в 1710 г., галерный флот принял активное участие в осаде крепости, чем немало способствовал успеху русской армии.

День славы русского галерного флота наступил 27 июля 1714 г., когда 99 галер под командованием генерал-адмирала Ф.М. Апраксина одержали первую и убедительную победу над шведским флотом в Гангутском сражении. Воспользовавшись штилевой погодой (на виду у шведской эскадры), отряд из 23 скампавей под командованием шаутбенахта Петра Михайлова обошёл Гангутский полуостров и оказался в Рилакс-фиорде. После трёхчасового боя русские разгромили отряд кораблей шаутбенахта Эреншильда, взяв в плен 18-пушечный фрегат "Элефант", шесть галер и три шхер-бота. Галеры успешно использовались в качестве десантных судов, принимали участие во всех десантных операциях русского флота в период 1714 - 1720 гг.

Ещё одна блестящая победа русского галерного флота была одержана под командованием князя М.М. Голицина 27 июля 1720 г. у острова Гренгам. Со стороны России в бою участвовала 61 галера, они вынудили шведский флот уйти на стеснённую морскую акваторию и там навязали ему свою тактику ведения морского боя. Четыре шведских фрегата были взяты на абордаж и спустили флаги. На борту галер в сражении принимали участие 10714 моряков, по шведским судам было произведено 23970 пушечных выстрелов, были взяты богатые трофеи, в том числе 104 орудия, которыми были вооружены шведские фрегаты.

Строительство галер для Балтийского флота началось в феврале 1703 г. на Олонецкой верфи, что на берегу реки Свирь, в Лодейном Поле. Очень много внимания становлению Балтийского флота уделял губернатор Ингерманландии, корабельный подмастерье, Александр Данилович Меншиков, который с топором в руках постигал азы кораблестроения на голландских и английских верфях вместе с Петром Михайловым. И, если Петру I за успехи в обучении судостроительным наукам был вручён патент "корабельного мастера", то Александр Данилович, в отличие от своих товарищей, обучавшихся вместе с Петром I, которые также получили патенты "корабельных мастеров", попросил вручить ему патент "корабельного подмастерья", поскольку посчитал, что сын царского конюха, которым он являлся, не достоин патента, выданного Государю. Однако, человек он был весьма незаурядный и его авторитет среди корабельных мастеров, как отечественных, так и иностранных, был чрезвычайно высок. И надо сказать, что во всех отношениях А.Д. Меншиков находил наиболее рациональные, правильные решения.

Сам же Пётр Алексеевич судостроение в Лодейном Поле не выпускал из своего поля зрения. Строительство галер было налажено и в Санкт-Петербурге на Галерном дворе, где впоследствии возникло новое Адмиралтейство. Класс галер, как боевых единиц флота, чёткого разделения по типам не имел, но кое-какое деление всё же существовало. Например, нам известно, что 1 октября 1703 г. на Олонецкой верфи мастер Яков Кол заложил тринадцать 10 - 12 баночных полугалер. Все они были одномачтовыми длиной 17,4 м, шириной 3,1 м с постицами - вынесенными за борт брусьями, крепившимися на специальных кницах - бакалярах, со штыревыми уключинами для вёсел - шкармами.

Банки - сиденья для гребцов - на русских галерах ставились не перпендикулярно к борту, а под углом 81…82 градуса с наклоном в корму, по системе "скалоччио". У каждой банки делали "ступени", чтобы гребцы могли упираться в них ногами. В России гребцами на галерном флоте служили солдаты пехотных полков, вольнонаёмные из числа "работных людей", встречались среди них и каторжане, которых приковывали за левую ногу к ступеням. Кроме гребцов на каждой галере, в зависимости от её размеров, было 24 - 40 матросов, 9 - 14 офицеров и унтер-офицеров и 125 - 150 человек морской пехоты - абордажно-десантная команда. Таким образом, состав экипажа галеры насчитывал от 150 до 500 человек.

Среди галерных мастеров славились Юрий Русинов и Николай Муц, греки по национальности. С появлением галер словарь русских моряков обогатился новыми терминами. Например, выступавший вперёд от форштевня надводный таран назывался шпирон; надстройка, закрывающая носовые орудия, - рамбат; лёгкий навес на корме галеры - тендалет. От рамбата до тендалета в диаметральной плоскости судна проходил помост (между банками гребцов), называвшийся куршея, а располагавшиеся на нём пушки назывались куршейными. Под куршеей располагались различные рундуки. Фок-мачту называли тринкет; грот-мачту - майстра; а бизань-мачту - мезана.

Упоминая о полугалерах, нельзя не сказать ещё об одном типе этих судов. Это, конечно же, шебека, получившая признание пиратов Северной Африки, так как обладала хорошей скоростью хода под парусами. На Средиземном море ей не было равных. Шебека имела длину по палубе 25…35 м и развитую парусность латинского типа. На всех трёх мачтах ставились треугольные паруса, но при благоприятном ветре судно могло нести и прямые паруса. Один из алжирских капитанов шебеки сказал, что его матросы выполняют работу трёх экипажей судна с прямым парусным вооружением. При лёгком фордевинде, на фок- и грот-мачтах ставили реи с широкими прямыми парусами. При ходе в галфвинд и бейдевинд прямые паруса убирали вместе с реями, а на их место ставили длинные латинские рю с треугольными парусами. Если же ветер усиливался до штормового, то убирали длинные рю с большими парусами, а на их место ставили короткие рю, которые несли маленькие треугольные паруса.

Основную массу галерного флота России составляли средние галеры, их называли скампавеями, они были 18-баночными (имели по 18 банок). Немногочисленными были большие галеры, строившиеся по "французскому маниру", которые, как правило, использовались в качестве флагманов. Например, генерал-адмирал Ф.М. Апраксин держал свой флаг на 21-баночной галере "Наталья", построенной на Олонецкой верфи Николаем Муцем в 1708 г. Её длина по палубе составляла 53,3 м; ширина 7,6 м; глубина интрюма 2,6 м; осадка 1,2 м. Галера была вооружена одной 24-фунтовой куршейной и двумя 12-фунтовыми погонными пушками, ещё имелось 12 "басов на вертлюгах" (здесь речь идёт о 12 фальконетах). Каждое весло длиной 12 м и массой 80 кг "двигали" 5 человек.

Князь М.М. Голицын держал свой флаг на 22-баночной и 15-пушечной галере "Фивра", построенной в 1713 - 1714 гг. известным корабельным мастером Юрием Антоновичем Русиновым, а чем закончился Гренгамский бой, мы уже знаем. Эта галера имела длину 45 м, ширину 7,7 м. На банках длиной 2,4 м размещалось по 5 гребцов, которые гребли вёслами длиной по 12 м и массой около 80 кг. На "Фивре" имелись одна 18-фунтовая, две 12-фунтовых и двенадцать 3-фунтовых пушек (басов). Галера прослужила до 1723 г., после чего была исключена из списков флота и разобрана.

Крупнейшей галерой петровской эпохи считается 25-баночная трёхмачтовая "Двина", построенная итальянским корабельным мастером Франческо Дипонти по "венецианскому маниру" в Санкт-Петербурге в 1721 г. Её длина составляла около 48,5 м, ширина с постицами - 9,6 м, вёсла имели длину 13,2 м и массу около 94 кг; каждым веслом гребли 6 человек. Вооружение "Двины" состояло из одной 24-фунтовой, двух 12-фунтовых пушек и двенадцати 3-фунтовых басов.

В Северной войне принимали участие и так называемые "конные галеры". Это были чисто десантные суда, бравшие на борт 25 - 40 лошадей с всадниками. Они имели длину до 42 м, ширину до 10 м и осадку до 1,4 м. Их вооружение состояло из двух 6-фунтовых и двух 3-фунтовых пушек. Последней в России была построена 21-баночная конная галера в 1722 г. мастером Франческо Дипонти; которая брала на борт 40 лошадей. Последняя 10-баночная галера для Балтийского ВМФ была спущена на воду в Санкт-Петербурге в 1789 г., а для Черноморского Флота - в Таврове в 1790 г.

Но галеры в России строили не только для военного флота. Например, в 1767 г. костромские корабелы построили в Твери 11-баночную галеру "Тверь" для путешествия Государыни Императрицы Екатерины II по Волге. Это было прекрасное во всех отношениях судно, недаром Екатерина II утвердила герб города Костромы с изображением на нём галеры "Тверь". Вот что писал о судне датский посланник в России Ассебург: "…Нет недостатка ни в одном из трёх удобств, которые можно было бы иметь только в столице. На галере Её Величества, называемой "Тверь", находится полное помещение с комнатой вроде залы, где она свободно обедает с двенадцатью собеседниками ".

Это путешествие Екатерина II предприняла для ознакомления с юго-восточными провинциями России. Флотилия из десяти судов во главе с "Тверью" отбыла вниз по Волге-реке 2 мая 1767 г. В её состав входили три галеры типа "Тверь" (для размещения царской свиты), но их отделка была поскромнее. Царская галера имела длину 39 м, ширину корпуса 5,75 м, ширину с постицами 7,65 м, высоту надводного борта в носовой части 1 м, у кормовой надстройки - 1,9 м, возвышение кормы над основной плоскостью составляло 7 м. Судно было построено из местных пород древесины и богато украшено резьбой с позолотой. Четырёхметровый шпирон ажурной конструкции органично сочетался с форштевнем. Корпус имел небольшой развал бортов, палуба была изготовлена из особо качественных сосновых досок.

Корпус галеры "Тверь" собрали столь добротно, что при осмотре через 150 лет после постройки лишь в некоторых досках обнаружили незначительные трещинки от рассыхания. Пазы и стыки досок обшивки корпуса и палубы были пригнаны так тщательно, что даже не требовали конопатки, обшивка только окрашивалась в тёмно-зелёный цвет. Даже традиционная осмолка не требовалась. Детали корпуса скреплялись железными болтами и длинными гвоздями (гвозди-шпили). Кормовая надстройка, считая от транца, имела длину 15 м и ширину 5,3 м (у транца), которая увеличивалась по направлению к носу до 6 м. В надстройке размещались покой и приёмные апартаменты - просторные и светлые помещения, отделанные с особой пышностью, а также восемь кают; все помещения отводились для Екатерины II. Всего в надстройке имелось 34 окна с рамами и оконными переплётами (которые можно было опускать в специальные пазы), а также четыре двери, по одной на каждый борт, и две, снесённые к бортам, - в носовой переборке. У транца на палубе надстройки находились флагшток и гнездо для фонаря (гакобортного фонаря).

На палубе - от носа к корме имелось три прохода шириной 1,1 м.; один в диаметральной плоскости и два по бортам. Между ними находились два кокпита длиной 12 м и с углублением по отношению к главной палубе 0,5 м. Здесь находились банки для гребцов. На палубе носовой надстройки располагались фундаменты для восьми пушек, предназначавшихся для салюта. В трюме размещались каюты для царской свиты, освещавшиеся восемью прямоугольными окнами.

1 июля 1767 г. царская фамилия прибыла в Казань, затем завершив официальную часть, направилась в Симбирск, откуда Екатерина II уехала в Москву сухопутным путём. После отбытия императрицы четыре царские галеры возвратились в Казань, где их поставили на хранение в местном адмиралтействе. В 1804 г. из Санкт-Петербурга пришёл указ, который предписывал три галеры разобрать "за ветхостью", а галеру "Тверь" хранить, "не переменяя того вида, который она имела ". Когда же Казанское адмиралтейство упразднили, "Тверь" передали на хранение Морскому министерству, потом Управлению государственных имуществ, затем - в начале 60-х годов Х1Х века - в Казанское городское общественное управление.

В 1888 г. на окраине Адмиралтейской слободы построили специальный павильон - эллинг, в котором и поставили галеру "Тверь". В 1918 г. она перешла в ведение музейного отдела Наркомпроса, а потом - Татарского республиканского краеведческого музея. Вот что писал известный казанский искусствовед П.Е Корнилов в своей монографии о галере: "… изучающему искусство и, в частности, деревянную резьбу, на галере "Тверь" есть небезынтересный материал. Декоративная обработка приковывает внимание. Сюжеты резьбы - мифологические сцены, олицетворяющие водную стихию… В этой резьбе любопытен национальный момент… Декорные украшения галеры, вне всякого сомнения, являются примером высокого мастерства русских резчиков по дереву ".

Сегодня с огромным сожалением приходится констатировать, что этот бесценный памятник русского кораблестроительного искусства нами безвозвратно утрачен. В конце 1960-х годов пожар уничтожил и павильон, и галеру…

Похождения петровской галеры

Юрий Кущевский. Новое в России дело! Спуск галеры «Принципиум» на воронежской верфи 3 апреля 1696 г.

Да, о нашей галере, срубленной лично Петром Алексеевичем, Россия еще ни одну легенду сложит, - думал, засыпая после очередного осмотра постройки галер, денщик молодого царя Александр Кикин. - Великую славу предвижу я первому фрегату российскому…

Богатый и знатный род Кикиных уходил своими корнями в исконные русские земли. Дед Александра, Петр Михайлович, бывший узник турецкой крепости Азов, за свои заслуги перед государством был пожалован еще в начала XVI века добротным имением и небольшим селом Щуровым, стоящим на берегу Оки, на границе Рязанщины и Московии. Отец, Василий Петрович, стольник государя Алексея Михайловича Романова, прославил свое имя с дипломатической миссией в Переяславской Раде и с воссоединением Украины с Россией. Он, среди прочих государевых людей, участвовал в дипломатической миссии, принявших под государеву руку гетмана Богдана Хмельницкого и украинские земли, сражался с поляками под Смоленском в войсках воеводы Василия Петровича Шереметьева и за свою службу удостоился похвальной государевой грамоты. Женившись на дворянке Марии Михайловне, представительнице знатного рода Голохвастовых, Василий Петрович обосновался в Москве. В семье родилось четверо сыновей - Петр, Иван, Варфоломей и Александр.

Младший, Александр Васильевич, был всего на два года старше будущего царя Петра Алексеевича и с детства рос смышленым сорванцом, обладающим острым умом, смекалкой и трудолюбием. По матери своей, урождённой Голохвастовой, Александр с детства сблизился с Нарышкиными, родственникам матери будущего царя Петра I. Пользуясь покровительством царской семьи, Александр с юности был вхож в царские хоромы и сумел найти подход к одному из двух будущих претендентов царского престола - юному Петру. В 23 года Александр, по велению Петра Алексеевича, становится бомбардиром потешного полка молодого царя. С этого времени начинается их дружба и уже через год Петр Алексеевич берет его в денщики. Вот с этого времени и начинается бурная военная, дипломатическая и политическая жизнь Александра, или, как называл его лично Петр Алексеевич, Лексашки.

Юному Петру еще в восемнадцать лет приглянулись Лексашкина смышленость и образованность, умение держать язык за зубами, его прыткость и исполнительность. И теперь, поставив его своим денщиком, он был уверен, что Лексашка не только будет верным исполнителем его воли, но и настоящим другом. Петр Алексеевич требовал, чтобы Лексашка постоянно был около него и редко отпускал его отдохнуть от служебных дел. Так начиналась их совместная деятельность, превратившаяся в бедующем в трагедию.

Проснувшись утром, Александр, со свойственной для него прыткостью, быстро поднялся с кровати, умылся холодной водой и призадумался над планами наступающего нового дня. Он привык быть всегда около Петра, который и планировал ему предстоящий день. Но на сегодня юный царь предоставил Лексашке свободный день, спешить было некуда. Александр отдал приказания прислуге убрать горницу, а затем присел за дубовый стол и призадумался. Было время осмыслить несколько прошедших дней.

Александр достал чистый лист бумаги, достал перо с чернилами и посмотрел в открытое окошко своего терема. За окном наступал новый день, над высоким забором видно было розовеющее небо и в памяти у Лексашки всплыли последние события его дружбы с Петром Алексеевичем…

Как-то юный Петр рассказал своему другу о знакомстве с Францем Тиммерманом, знатоком морских дел и астролябией. В памяти Лексашки всплыли некоторые подробности рассказа Петра Алексеевича:

Случилось нам как-то побывать в Измайлове на Льняном дворе, -рассказывал тогда Петр Алексеевич Лексашке. - Гуляя по старым амбарам, где лежали остатки вещей дому деда Никиты Ивановича Романова, увидел я странное небольшое иностранное судно. Пораженный увиденным, я спросил Франца, что это мол за судно? Он пояснил, что судно старое, обычный бот английский. А где его употребить можно, переспросил я. Невозмутимый Тиммерман спокойно пояснил, что подобные ботики используются при кораблях и служат для езды по воде малой и перевозки небольших грузов или людей в малом количестве. Удивился я еще больше, - вспоминал тогда Петр Алексеевич, - и переспросил: какое преимущество имеет сей бот пред нашими судами? И Франц пояснил мне, что ходит он на парусах не только по ветру, но и против. Слова такие меня в великое удивление привели, и не замедлил я расспросить Тиммермана: есть ли такой человек в наших окрестностях, который бы его починил и ход морской показать? Услышав сеи слова, велел тут же Францу сыскать того человека. Спустя пару дней, - рассказывал Петр Алексеевич, - Франц сыскал голландца Карштейна Бранта, который призван был при отце моем в компании морских людей для строительства морских судов на Каспийском море. Так вот, Брант бот сей стары за неделю и починил, сделал машт и парусы, перетащил со товарищами на Яузу и лавировку речную указал. Через пару дней, после частого выхода по реке на боте сем, увидел я, что ботик то не всегда хорошо ворочался, упирался в берега и веслам не поддавался. Приказал я Карштену ответ держать: в чем причина неповоротливости бота нашего? Он сказал, что узка вода для хода бота по воде речной с десятью людьми посажеными. Тогда я перевез его на Просяной пруд, но и там немного авантажу сыскал, а охота к плаванию становилась от часу все более и более. Того я стал проведывать у людей дворовых, где более воды сыскать можно; дворовые же мне объявили о Переславском озеро. Но на озеро ехать надо было, а матушка меня не пущала. Пришлось обойти умом царицу и выпроситься у неё поход молебный в Троицкий монастырь совершить. Так и выпросил я разрешение, а на самом деле бот свой на Переславское озеро доставил и выход по воде обширной совершил сам со товарищами моими.

Вот такой рассказ вспомнился Лексашке. Знал он, что именно тогда и зародилась в душе юного царя жажда к морским походам, а бот тот царский через год «дедушкой» русского флота обозвали.

Мысли Александра Васильевича унесли его в недавнее прошлое, когда они с Петром Алексеевичем, получившим разрешение от матери, 4 июля 1693 года выехали в Архангельск, куда и прибыли утром 30 июля. Поездка эта тоже явилась одной из причин, побудивших совершить поход на Азов и построить первый русский флот. Лексашка вспоминал, как во время поездки они с юным Петром стали свидетелями сборов нескольких голландских и английских торговых судов идти из Архангельска домой, и Петр решил тогда воспользоваться случаем и совершить первое морское путешествие. На русской 12-пушечной яхте «Святой Петр» они с Петром Алексеевичем присоединились к торговому каравану и довольно далеко провожали его в море. Шесть дней морского путешествия зажгли в душе Петра новый «пожар дела морского» - он решает задержаться в Архангельске, пока не придет ожидавшаяся к началу осени новая торговая флотилия из Гамбурга. Оставшись в Архангельске до осени, Петр на Соломбальской верфи 18 сентября 1693 года заложил 24-пушечный корабль «Святой Апостол Павел» и поручил его строительство иностранным карабельным мастерам - Н. Вилиму и Я. Рансу. Кроме этого, Петром было приказано купить в Голландии 44-пушечный фрегат под названием «Святое Пророчество».

Последующие события в памяти Александра выстраивались в логическую цепочку. После смерти матери 28 января 1694 года юный наследник всерьез задумался о значении флота для России. В начале мая он вновь отправляется в Архангельск, захвотив с собой друга, совершает небольшое, но опасное морское путешествие на яхте «Святой Петр» в Соловецкий монастырь. Имея всего три корабля: два построенных в Архангельске и один, построенный по приказу молодого царя в Голландии и доставленного в Архангельск накануне приезда Петра, царь включает их в очередной иностранный караван, состоявший из четырех голландских и четырех английских торговых судов и отправляющихся на родину. Проводив иностранцев до выхода из Белого моря, три русских корабля вернулись в Архангельск. Второй серьезный выход в море показал Петру, что у него не только нет флота, но нет и специалистов морского дела. Александр сам был свидетелем, что ни вице-адмирал Бутурлин, командир корабля «Апостол Павел», ни адмирал князь Федор Ромодановский, командовавший фрегатом «Святое Пророчество», ни контр-адмирал Патрик Гордон морского дела не знали. Необходимо было вначале учиться морскому делу, а затем только приступать к строительству своего - российского военного флота. Перед отъездом из Архангельска в Москву Петр заказывает в Голландии 32 - весельную галеру, чтобы по частям доставить её в Архангельск, а оттуда - на Волгу и Каспийское море. Именно этой галере в будущем и будет суждено стать моделью для постройки 22 первых российских судов, петровской галеры «Принципиум», возглавившей первый русский флот под флагом Лефорта в штурме Азова.

Осень 1694 года прошла для Петра в размышлениях не только о «флотском деле», но и о намерениях отвоевать у турок крепость Азов и получить выход в Азовское и Черное море. Затея эта пришлась по душе Александра, так как ему еще с детства хотелось посмотреть на ту загадочную турецкую крепость, в которой побывал в далеком прошлом его дед.

Новый 1695 год ознаменовался первым Азовским походом Петра Алексеевича. Неудачный поход окончательно убедил молодого царя в создании своего флота. Базой флота решено было сделать Воронеж. Город этот выбрал царь не случайно: побывав в нем впервые в 1694 году, он был удивлен обилием вековых лесов, годных для постройки кораблей; убедился и в том, что вблизи города залегала липецкая железная руда; река Воронеж впадала в Дон и во время половодья обладала достаточной судоходностью, а местное население и донское казачество, благодаря отправке «донских отпусков», имело опыт в строительстве речных судов.

Все эти события и стали причиной начала приготовлений Петра Алексеевича к морскому строительству во время подготовки ко второму Азовскому походу. В конце июля, в разгар приготовлений к штурму Азова, Петр Алексеевич получает из Москвы известие о прибытие в Архангельск разобранной голландской галеры. Доставленная водным путем вначале до Волги, в ноябре этого же года на двадцати нарочно устроенных дровнях галера отправляется в Москву, в Преображенское. Ее длина составляла 38,1 метров, ширина 9,1 метров, осадка 1,8 метра. Подобное судно можно отнести к полугалерам, но в документах того времени из-за отсутствия четкого разграничения она именовалась галерой.

Александр вспоминал, как стал свидетелем написания 30 ноября 1695 года Петром Алексеевичем письма Архангельскому губернатору Федору Апраксину. В письме упоминалось о «консилии» - первых планах строительства военного флота: «с консилии господ генералов указано мною к будущей войне делать галеи, для чего удобно мне быть шхип-тимерманам всем от вас сюда, понеже они сие зимнее время туне будут препровождать, а здесь в то время могут тем временем великую пользу к войне учинить, а кормы и за труды заплата будет довольная и ко времени отшествия кораблей возвращены будут без задержания, и тем их обнадежь, и подводы дай, и на дорогу корм, также и иноземцы, которые отсель об оных, кроме тимерманов будут писать, тоже подводы и корм, а именно: юнг и штирману и сколь скоро возможно пришли их сюда». Положения «консилии» тут же начали исполняться. Преображенское преобразилось в верфь для строительства первого российского флота…

Внезапная возня за дверью заставила Александра очнуться от воспоминаний. Дверь со скрипом отворилась, и служивый человек тихим голосом произнес:

Александр Васильевич, государь велит Вам прибыть на верфи.

«Ну, вот тебе и отдохнул», - подумал Александр, поднимаясь от стола и направляясь к шкафу с одеждой. Спустя два часа на легкой повозке он подкатил к воротам судоверфи, быстро вышел из неё и поспешил на стройку.

Среди десятков солдат и сотен рабочих, среди громоздких деревянных «козлов», поддерживающих строящиеся галеры, трудно было отыскать молодого царя, одетого в обычный мужицкий кафтан.

Что, Лексашка? Не дал я тебе выспаться? Не обессудь, браток, нужен ты мне. Нынче десять подвод бревен доставили, а мне кажется, что гнилые они. Погляди, дружок, верно ли я сужу об этих бревнах?

Царь быстрым шагом миновал полтора десятков метров, увлекая за собой Александра и двух солдат-охранников, переступая через бревна, щепки и куски металла.

Глади, брат, вот дрова те новые, - громко произнес Петр, сверкая глазами и показывая на несколько подвод с лесом.

Гляди, новость какая, - спокойно ответил Лексашка, - да у нас весь такой мерзлый и сырой лес на галеры наши идет. Удивил, государь, не велика новость.

Не дерзи государю, ишь моду взял царю перечить! Вот не посмотрю, что дружок ты мой, а захвачу за чубасы, да и в холодную на пару часов запру. Гладишь и присмиреешь сразу!

Прости, государь, холопа неразумного. Но не ты ли меня с детства учил всегда правду тебе сказывать? Не гневайся за прямоту мою мужицкую, - смутившись и опустив голову, промямлил Лексашка.

Ладно, не конфузься! Вот за прямоту твою и люблю я тебя, друг ты мой верный, - уже более мягким голосом продолжил Петр. - Я и сам вижу, что гнилье нам поставляют. А что делать, коли времени у нас с тобой, брат, совсем нет: баталия великая ждет нас! Ступай, никакого толку от тебя мне сегодня не будет, только настроение поганишь. Ступай домой, по полудню понадобишься, совет учиним, командоров флота нашего выбирать будем.

Петр весело улыбнулся, похлопал своего денщика по плечу и легонько подтолкнул его в бок. Лексашка еще раз поклонился и отступил от Петра на пару шагов назад. Царь резко повернулся и таким же быстрым шагом поспешил на прежнее место, сопровождаемый солдатами. «Ага, легко сказать «Ступай». Сейчас только уедешь, а он опять за мной отправит. Уж лучше я останусь на верфи; время быстро летит, глядишь, и солнце сядет», - подумал Лексашка и повернулся в обратную сторону. Медленно ступая по стройке, Александр внимательно осматривал строящиеся 22 галеры по образцу, доставленному из Архангельска, и 4 брандера. Галеры достигали в длину 38, в ширину 9 метров, имели две мачты и от 28 до 36 весел. Александр знал, что первыми строителями флота в Преображенском стали солдаты Семеновского и Преображенского полков, а также нанятые купцом Гартманом голландцы. Главным сервайером был назначен знаток «каторжного» дела Ф. Тиммерман; Тихон Стернев отвечал за поставки леса и «имание» людей, а А. Кревет, толмач Посольского приказа, улаживал с иноземцами поставки по парусной и такелажной части.

Поберегись, барин! Зашибем!

Зычный окрик крепенького мужика, укутанного в полушубок и ловко управляющего легкими дровнями с нагруженными дровами, отвлек Александра от размышлений. Отступив от дороги, Александр вновь погрузился в сплошной гул, в котором переплелись скрежет полозьев и ржание лошадей, пронзительный скрип работающих пил, тупой стук от сотен топоров и молотков, еле слышные грустные напевы старорусских песен и солдатские окрики. Едкая черная копать от костров с разогревающейся смолой в вперемешку с декабрьским морозцем через мгновение полностью отрезвела сознание молодого человека. Барином на верфи его редко кто называл; чаше и солдаты, и простой люд именовали его ласково - «Лександр Васильевич», зная, что Александр только недавно стал денщиком молодого Петра. Он обошел сквозь толпы рабочего люда и горы строительного материала леса нескольких галер и подошел к своей, названной недавно Петром Алексеевичем «Принципиум». Именно она, в разобранном виде, была первой доставлена из-за границы и стала образцом для строительства других галер. Среди лесов, окутывающих собираемую галеру из множества частей в неведомый для Александра новый корабль, «Принципиум» показался ему сейчас страшным гигантом и сказочным чудовищем. «Матерь Божья! Пресвятая Дева-Богородица! Как собирается Петр Алексеевич дотянуть эту махину через всю матушку- Россию из Москвы до Воронежа? - подумал молодой человек, задрав высоко голову и осматривая корму галеры, как будто видел её в первый раз. - Да, такого у нас еще никому не удавалась сделать».

Он осторожно пробрался через леса к борту галеры и провел рукой по замерзшим доскам. «Сколько же выдержит такая галера, срубленная из промерзших досок. Их же надо было хорошо просушить, да видно не судьба нашему галиасу прожить долго. Ничего, ему другая участь уготовлена Господом Богом», - закончил уже вслух свою мысль Александр.

Не балуй, Лександр Васильевич! Ненароком бревном задавит! Отступись от кармы-то, - послышался громкий голос одного из солдат, охранявших десятка два рабочих.

Александр посторонился, осторожно переступая через бревна и доски, разбросанные вокруг галеры. Немного постояв в забытьи поодаль, он вдруг резко повернулся и быстрым шагом поспешил к выходу из верфи, огибая всевозможные костры и горы досок и с трудом пробираясь через толпы рабочего люда и солдат.

Через два часа он уже сидел в прихожей покоев дворца больного Лефорта и поджидал Петра Алексеевича на совещание. Наступали сумерки 14 декабря 1695 года. Спустя несколько минут в покои вошли Автоном Головин, Патрик Гордон и еще трое знатных бояр, приближенных к царю. Последним вошел Петр. Он поздоровался с Александром и, нахмурив брови, приказал:

Будь на чеку, Лександр. Разговор у нас сурьезный, никого не впущай в опочивальню Лефорта. Цель нашего собрания - выбор генералиссимуса и адмирала. Так что в любую минуту и ты мне пригодишься.

Царь захлопнул за собой дверь и в наступившей тишине прихожей Александр услышал за дверью оживленный разговор. Расслышать весь разговор было невозможно, но смышленый царский денщик догадался, что адмиралом будущего флота Петр назначил своего любимца больного генерала Лефорта, до своей смерти в 1699 году подписывавшийся затем двойным своим новым званием - генерал и адмирал. Вице-адмиралом стал полковник Лима; шаутбенахтом (контрадмиралом) — полковник де-Лозьер. Главнокомандующим русской армией назначили прославленного военачальника Алексея Семёновича Шеина, который за свои успехи в Азовской баталии и великой виктории над турками 28 июня 1696 года будет лично Петром I объявлен генералиссимусом.

Совещание закончилось за полночь. Петр Алексеевич попросил Лексашку проводить лично каждого из участников совещания и передал несколько исписанных собственноручно листков бумаги. Возвратившись поздно ночь домой, Александр по листам бумаги понял, что Петр определил уже и список капитанов всех 23 галер. Предполагалось, что командование главной галеры «Принципиум» возьмет в свои руки Петр, подобные ей две галеры будут отданы адмиралу Лефорту и вице-адмиралу Лима, капитанами остальных галер будут назначены: Вейде, Пристав, Быковский, Ф. Хотунскаг, Гротт, де-Лозьер, Я. Брюс, Инглис, Кунингам, Трубецкой, Буларт, Гасениус, И. Хотунский, Олешев, Ушаков, Репнин, Р. Брюс, Турлавил и Шмидт. По записям Петра Александр догадался, что на галерах Шмидта предполагалось установить 6 пушек, Трубецкого - 5, Романа Брюса, Быковского, Кунингама, де-Лима и Ивана Хотунского - по 4, а на остальных галерах - по три пушки. Капитанами четырех брендеров предполагалось назначить князей Черкасского, Велико-Гагина, Лобанова-Ростовского и капитана Леонтьева.

Наступал февраль 1696 года, приближалось время отправки недостроенных галер и кораблей в Воронеж. После смерти своего брата Петр Алексеевич становится единым царем Российской империи и готовится к поездке на Воронежскую судоверфь. За три дня до приезда царя в Воронеж, по распоряжению царя, Александр отправил из Москвы в Воронеж Лукьяна Верещагина с целью скорого сыска пригодного жилья для государя и приготовления царских покоев. Позже Александр узнает, что, Лукьян подобрал на берегу реки Воронеж двор подьячего Маторина. Это дом, служивший несколько месяцев жилищем Петра и главным центром морского управления, позже получит название «Государева Шатра на Воронеже».

В середине февраля Петр Алексеевич с денщиком и небольшой военной охраной, почти налегке, отправляются малым обозом в Воронеж, куда и прибывает 28 февраля. Пышной встречи устраивать царь не велел и явился в город под именем Петра Алексеева, чтобы не вести на себя «злого сглазу». На окраине города царский обоз встретил стольник Григорий Семенович Титов, главный распорядитель по заготовке строительных материалов, и несколько строительных мастеров, подчеркивая тем самым важность царский миссии. Все вместе они проследовали к новому месту жительства молодого царя.

Подворье состояло из двух деревянных горниц. В первой выделялись резное крыльцо, затем просторные сени и три комнаты, в одной из которых красовалась старинная изразцовая печь. Второй дом соединился проходными сенями с первым, также выделялся крыльцом, ведущими еще в три небольшие комнаты второго дома. К приезду царя стены горниц оббили недорогим, но вполне приличным сукном, поставили обычную деревянную мебель. На небольшом дворе вместился погреб для провианта с бревенчатым настилом, наспех выстроенная баня с печью и двумя окошками, а также небольшая «поварня» для приготовления пищи. Перед входом во двор устроили караульню и поставили двух солдат, охранявших подворье круглосуточно посменно из отряда в десять вооруженных солдат. Совсем рядом к подворью пристроили небольшую пристань для мелких судов и стругов.

И Петру, и Александру эти скромные постройки пришлись по душе. Они вполне были пригодны для жилья, а особые удобства молодого царя вовсе не интересовали: он прибыл в Воронеж достраивать свой флот, а не развлекаться. Главная цель, о которой помнил царь, было взятие турецкого Азова и, тем самым, обретение выхода в Азовское море.

На следующее утро Петр Алексеевич в сопровождении трех мастеровых и одного солдата отправился на верфь, оставив Александра по хозяйским делам дома. Оказывается здесь уже больше месяца шло строительство больших стругов по приказу Петра. Основную часть работных людей на верфи в Воронеже составляли драгуны, стрельцы, казаки и солдаты из городов Белгородского разряда. Предполагалось, что всего людей составит около 27000 человек. В это же время в Воронеже, в Козлове, в Добром и Сокольске местным жителям и донским казакам приказано было изготовить 1300 стругов от 12 до 17 сажень в длину и от 2 с половиной до 3 с половиной в ширину, 300 лодок и 100 плотов.

В реальности же к приезду Петра Алексеевича на четырех верфях строилось только 1259 стругов. По причине сложного подъема по Дону против течения десятки стругов разбивалось или давали течь, но учитывая, что струговое дело было обычным занятием жителей Белогородского разряда, занимавшихся непосредственно строительством, наличие лесов на побережье позволяло быстро восстанавливать или строить новые струги. На постройку стругов, как доносили Петру, к концу февраля привлечено уже было около 26000 человек, при этом в постройке одного струга участвовало от 17 до 28 человек. В действительности же число рабочих было гораздо меньше. По тайным рассказам мастеров Александру, только в одном Добром не приступивших к работе насчитывалось, оказывается, 1229 человек, бежавших с работы и во время сдачи стругов в Воронеже - 1878 человек, больных - 127, умерших - 17. Такое же положение, по отчетам, проходившим через руки денщика Петра Алексеевича, наблюдалось в Сокольске и Козлове.

За короткое время молодой человек познакомился со многими местными мастеровыми, впервые узнал, кто такие донские казаки, убедился в их свободолюбии, в смекалке и преданности к своему краю. Иногда он посещал нехитрые жилища простого люда, видел их тяжелые житейские условия и поражался, как эти строители первого российского флота, о которых в будущем будут слагать легенды, умудрялись в тяжелейших условиях сохранять человечность, любовь к ближним, сострадание и милосердие. Тысячи людей образовали единый живой муравейник, в котором находилось место и семейным отношениям, и скорби, и радости, и зажигательным русским, украинским и казачьим пляскам, и мелодичным донским напевам. Но, обладая человеколюбием, добротой и острым умом, Александр Васильевич знал многих по именам, одинаково с уважением относился как к знатным особам и офицерам, так и к обыкновенным строителям и казакам. Это помогало ему выживать в этих жестких условиях поспешной стройки флота вдалеке от родных и близких. Именно здесь, общаясь с мастеровыми людьми, перечитывая десятки прошений, указов и распоряжений, пересматривая заграничные чертежи различных кораблей он обогатил себя и теоретическими знаниями, и практическими навыками корабельного дела, получил навыки дипломатии, пригодившиеся в его дальнейшей служебной карьере.

Царь Петр с первых дней с головой ушел в строительство, практически возглавив весь процесс постройки кораблей. Казалось, что он забыл о своих галерах. Но вот Александр постоянно вспоминал о подмосковных недостроенных судах и особенно волновался за свою галеру. Он пока ничего не знал о великом корабельном шествии сухопутным путем через всю Россию, но мог догадываться о тяжких его последствиях. Действительно, ранней весной 1696 года из Преображенского в Воронеж началось драматическое сухопутное шествие 27 судов с большим количеством строительного материала, досок и бревен. В начале пути основной тягловой силой являлись лошади и волы подмосковных деревень. По приказу молодого царя по всему пути следования каравана судов было приказано сгонять из ближайших деревень крепостных людей, а также доставлять беглых крепостных и осужденных. Поговорка «каторжный труд» появилась именно с этих времен, но первоначально она означала тяжелый труд при постройке каторог - так называли иногда незнакомые для русского слуха заграничные галеры. А во время тяжелого пути через всю Россию пословица приобрела новую окраску: «каторжный труд» - непосильный, нечеловеческий, порой смертельно опасный труд. Каждую галеру и корабль сопровождали их капитаны (кроме больного Лефорта), судовая команда и солдаты, частично выступающие «тягловой силой». Основная тяжесть легла на плечи крепостных крестьяне, на сотни лошадей и быков, десятки подвод с провиантом. В нечеловеческих условиях по снегу, мерзлой земле, а местами по грязи около месяца обоз с недостроенным первым российским флотом продвигался через всю Россию из Подмосковья в Воронеж.

Наконец, обоз с галерами и кораблями добрался до Воронежа. Петр Алексеевич с Лексашкой лично встречал капитанов кораблей. От постоянного недосыпания, хлопот и мыслей о своей галере двадцатишестилетний Александр Васильевич выглядел гораздо старше своих лет, что побудило Петра Алексеевича называть его теперь в шутку «дедушкой», зная, что Лексашка всего на два года его старше.

Недостроенные корабли сразу были поставлены в леса и их спешная сборка продолжилась. Но здесь выяснилось, что для галерных весел в окрестностях Воронежа не оказалось ясеня, пригодного для галерных весел. Александр позаботился лично, чтобы именно ясень был в числе тех бревен, которые Петр заказал добавочно в Тульском и Веневском уезде. Ясень доставили через три недели в числе трех тысяч бревен специальных пород деревьев.

Петр Алексеевич остается в городе до начала мая. Он лично работал над постройкой кораблей, прибывших в середине марта, занимался их оснащением и комплектованием экипажей. Строительством царской галеры «Принципиум» и ставшей «матерью» русского военного флота, занимались вологодский плотник Осип Щека с 24 помощниками и нижегородский мастер Яков Иванов с 8 рабочими. Петр не уделял особого внимание своей галере, но уж зато Александр Кикин в любую свободную минуту лично следил за всеми строительными работами на этой галере.

В конце марта в Воронеж приехал воевода А. С. Шеин, назначенный главнокомандующим сухопутным войском. Фактически же всем строительством руководил сам Петр. Ближайшими его помощниками стали Т. Н. Стрешнев, Ф. Тиммерман со своим помощником Андреем Креветом и, конечно же, А.С. Шеин. В течение апреля в Воронеж стягивались русские войска, прибывали иностранцы: инженеры-кораблестроители и офицеры.

И вот, наконец, флот был готов. Он состоял из трех караванов, возглавляемых тремя флагманами под общим руководством генерал-адмирала Лефорта на голландской галере. Для вице-адмирала Лима и шаутбенахта Лозера флагманскими стали корабли «Апостол Петр» и «Апостол Павел». Петровскую галеру называли просто «Его Величество» или «Кумандера». 36-пушечный парусно-гребной фрегат «Апостол Пётр» строился по чертежам и при участии искусного мастера галерных строений датчанина Густава Мейера, ставшего впоследствии командиром второго такого же 36-пушечного корабля «Апостол Павел». Длина фрегата - 34,4 метра, ширина - 7,6 метров. Корабль был плоскодонным; борта в верхней части корпуса заваливались внутрь; шканцы открытые, на срезанном баке оставались площадки для размещения абордажной команды. Он имел три мачты со стеньгами и бушприт с вертикальным утлегарем. Фоковую и гротовую парусность составляли нижние паруса и марсели. На бизань-мачте была только бизань. Кроме того, имелось 15 пар вёсел на случай безветрия и для манёвра. Наблюдая за строительством Александр с гордостью замечал, что именно эти два фрегата и являются первыми русскими военными кораблями. Но тут же ловил себя на мысли, что его галера «Принципиум» все же первенствует и именно ей он отдавал пальму первенства русского флота.

Наблюдая за личной заинтересованностью Александра к постройке царской галеры, Петр Алексеевич однажды заявил:

Лександр Васильевич, вижу я твое особое рвение к галере нашей. Видимо кровь предков взывает к твоему сердцу.

Ты правильно понял, мой государь. Я с детства мечтал отвоевать турецкий Азов, который пленил моего деда и лишь с Божьей милостью суждено ему было бежать с сей ненавистной нашему роду крепости.

Похвально, мой друг. Помню я заслуги твоих предков. Знаешь что, в эти в твоих услугах я особо не нуждаюсь, возьми под личную опеку строительство нашей галеры. Вижу я, что именно ей суждено захватить сей турецкий город. Да особливо присмотри за подбором команды, да за оснаской провиантом.

Любо моему сердцу принять от тебя, мой государь, указ сей. Все что смогу, на что сил моих хватит, все исполню, как ты повелеваешь.

Вот и ладно, вот и договорились.

Игорь Радионов. Галера «Принципиум»

После этого разговора в конце марта Александр перебирается на «Принципиум» и полностью погружается в работу по личному досмотру за постройкой галеры. В первые дни пребывания на галере Александр утвердил от имени Петра 27 матросов - преображенцев, лично знакомых Петру Алексеевичу и имеющих корабельный опыт. Боцманом утверждается Гаврила Меншиков, будущий известный российский кораблестроитель, констапелем Гаврило Кобылин, подконстапелем Иван Вернер. Подбор команды царским денщиком был проведен так удачно, что среди матросов, участвовавших в штурме Азова, были известные в будущих морских сражениях русского флота Скляев и Синявин, шхип-тимерман Преображенского полка Лукьян Верещагин, Данила Новицкий, впоследствии дослужившийся до звания капитан-лейтенанта флота российского, Василий Корчмин - будущий инженер артиллерист и изобретатель боевых ракет.

Наблюдая за постройкой, Александр особое внимание уделял правильности установки грот-корделя с одиноким фалом и грот-корделя с двойным фалом, за веревками с блоками и шарами, удерживающими два косых паруса. Времени не хватало, строительство еще не завершилось, но Александр торопил команду к спуску галеры на воду. Осматривая хозяйским глазом каюты, палубу и места для весельных, он прекрасно понимал, что за таким кораблем не может быть будущего русского флота: каюта разделялась на три части, одна из которых была больше других и предназначалась для капитана: перемещаться по палубе почти не было возможности, теснота мест для весельных почти не позволяла работать в полную силу. Но даже такой корабль для Петра считался гордостью, ведь он полностью был сделан из отечественного материала и родной земле. «Пусть все несовершенно, на зато наша галера первая русская», - успокаивал себя царский денщик.

2 апреля на воду спустили первые три галеры - «Принципиум», «Святого Марка» и «Святого Матвея». В течение последующей недели спустили и остальные, кроме галеры Лефорта, спущенной несколько позже. По причине болезни Лефорт прибыл в Воронеж только 16 апреля. С начала апреля началось и укомплектование стругов пушками, снарядами и провиантом, подбирался и корабельный состав. 20 апреля от верфи отошла большая струга генерала Гордона с обычными 11 стругами, но вблизи Воронежа остановились в ожидании Шеина. 21 апреля на специально выстроенную стругу, напоминающую галеру, вступил, недавно провозглашенный Петром, генералиссимус Алексей Семёнович Шеин. Струга была так велика, что её действительно многие посчитали за галеру: на ней имелись два паруса, три каюты, чулан и более двадцати весел.

23 апреля транспортная флотилия с войском и грузом начала спускаться по Дону к Азову. 26 апреля на воду спустили и корабль «Апостол Петр», фрегат «Апостол Павел» вышел в море только в начале мая 1696 года в разгар штурма Азова. Недостроенные корабли и галеры достраивались в ходе военных действий.

Наконец, все подготовительные работы к штурму Азова были готовы. К крепости подходили пешеходные войска, но Александр был занят командой своей галеры и не мог знать, как проходят военные действия у стен крепости. 3 мая 1696 года из Воронежа выступил отряд из восьми галер, возглавляемый петровской галерой «Принципиум». В этот же день Петр, под именем Петра Алексеева, просит Лександра записать под диктовку письмо дьяку Андрею Винниусу в Москву: «Сегодня с осьмью галерами в путь свой пошли, где я от господина адмирала учинен есмь командором».

В первые дни плавания, совершенного большей частью под парусами и почти безостановочно, Петр собственноручно составил правила из 15 статей, объявленных под именем указа по галерам 8 мая. Александр внимательно следил за действиями государя. Он был возбужден и находился в особом волнении. Следя за матросами и весловыми, постоянно разглядывая прибрежную местность за бортом галеры, Петр Алексеевич то проговаривал некоторые главы будущего исторического документа вслух, то быстро что-то записывал в своем походном дневнике. Александру удалось услышать и записать на всякий случай некоторые параграфы:

«§1. Когда начальник каравана захочет якорь бросить в день, тогда три раза из пушки выстрелят скоро один раз за другим, и тогда прочие капитаны должны, пришедъ к первой каторге, в таком расстоянии якорь бросить, чтобы друг друга не повредить, а далеко друг от друга отнюдь не остановиться под наказанием за всякую вину рубль…

§2. Если ночью также захочет бросить якорь, тогда при вышеописанных трех выстрелах на грот мачте фонарь поставить, и тогда прочие капитаны против первой статьи должны учинить под таким же запрещением…

§5. Под великим запрещением повелеваем в шествии друг от друга не отставать и в своих местах плыть как в парусах, так и веслах, понеже к общей пользе в том много надлежит под наказанием за преступление три рубля…

§15. А если в бою кто товарища своего покинет или не в своем месте пойдет, такого наказать смертью, разве законная причина к тому его привела…».

Преданный своему покровителю слуга внимательно слушал государя, не обращавшего на его никакого внимания. Он понимал, что это вовсе не пренебрежение к старому другу, а особая сосредоточенность перед предстоящей баталией. Через пару дней до «Принципиумеа» доходят вести, что из Воронежа 4 мая отправляется Лефорт на специально отстроенном для больного адмирала струге; через неделю вслед за ним отправляется галера вице-адмирала Лима с 7 другими галерами, 17 мая - капитана князя Трубецкого с 7 галерами, 24 мая - галера де-Лазьера с 4 брендерами. На каждом из кораблей были подняты трехцветные российские флаги, впервые использовавшиеся еще в 1693 году на Белом море.

Первый отряд галер под командованием Петра 12 мая миновал Верхний-Курман-Яр, 13 мая - Нижний-Курман-Яр, 14 мая прошел мимо Семикарокор и Раздоры, 15 мая - Маныч и прибыль, наконец, в Черкасск - столицу Войска Донского.

По мере следования галеры вниз по Дону, природа побережья постепенно сменялась с лесной на холмистую степь, поросшую местами густым высоким кустарником. Иногда с борта галеры можно было разглядеть небольшие поселки и одиночные строения, стада, пасущихся по весенней травке, лошадей или домашнего скота. Около городков и крупных селений виднелись деревянные пристани, со снующими рыбаками и корабельными людьми. Для городского молодого человека все это было в диковину, и он с любопытством рассматривал побережье, ощущая, как сильно бьется его сердце. «Вот она какая эта загадочная земля донских казаков», - с восторгом думал молодой денщик.

Царскую галеру уже ждали казаки. Пестрая и галдящая толпа заполнила все побережье. Люди с криками и одиночными выстрелами радостно приветствовали петровский флот. Поднявшись на царскую галеру, войсковой атаман Фрол Минаев доложил царю, что еще 3 мая отправил станичного старшину Леонтия Позднева с 250 казаками на легких казачьих стругах к Азовскому морю «для промысла над неприятельским флотом».

Молодцом, казаки мои верные! - воскликнул Петр. - Нет сомнения в вашей верности к царю. Будем ждать вестей.

17 мая казаки Позднева прибыли обратно в Черкаск, был приглашен на царскую галеру, где тут же доложил Петру:

Хитростью своей и смекалкой порешили мы, Государь наш батюшка, поховаться в прибрежных камышах и проследить за турком. Простояв на взморье два дня, на третий день увидели мы два турецких корабля, шедших к Азову. Напав на них, казаки наши бросали на корабли турецкие ручные гранаты, стреляли из ружей и старались прорубить их топорами, чтобы проникнуть внутрь. Да не тут-то было, взобраться на них, по высоте бортов, не было возможности. Отбитые пушечными выстрелами и потом каменьями, бросаемыми с кораблей, отступили мы с потерею 4 человек ранеными, из коих один умер. Корабли остались на том же месте.

Дело великое вами сделано! - воскликнул Петр. - Не стоит давать им время опомниться, надо поспешить нам, - продолжил возбужденно Петр Алексеевич. - А ну-ка, Лександр Васильевич, сбегай к генералу Гордону, да передай ему мой указ - быть по утру у моей галеры готовым срочно отплыть в Новосергеевскую.

Александр быстро собрался, высадился на одну из строг, стоящих около царской галеры, и отправился к Патрику Гордону. Вечером этого же дня он передал указания царя лично Патрику Гордону и возвратился на «Принципиум». Ранним утром генерал был уже у Петра и они решили, что царская галера во главе восьми других галер и галер и взятой в прошлом 1695 году турецкой галерой, зимовавшей в Черкасске, с тысячью казаками на своих стругах выйдет к турецким кораблям, а Гордону было велено занять остров у истоков реки Каланчи. На том и порешили. Генерал поспешил на свою галеру, а Петр приказал Александру передать указ к сбору атаману Фролу Минаеву. На удивление, шумная ватага казаков, разодетых в яркие кафтаны и обвешанных саблями и клинками, по указаниям своих есаулов быстро погрузились в 40 струг и поплыли в низ по течению. За ними последовал и небольшой караван кораблей, к полудню догнавший ботик Гордона. Петру надо было перейти на корабль генерала, и Александр поспешил подать государю руку.

Не страми меня, Лександр Васильевич. Чай не я «дедушка» у нас, а ты. А у меня еще прыть молодецкая осталась, - скороговоркой улыбаясь, проговорил Петр, отстраняя руку денщика. - Погодь меня на галиасе.

Через полчаса Петр Алексеевич вернулся на галеру и «Принципиум» продолжил свой вниз по Дону. К утру 19 мая Александр был разбужен громкой канонадой. Испугавшись и наспех одевшись, он бросился на корму и понял, что это салютом с захваченных недавно турецких Каланчей, перешедших под власть русской армии, встречают царскую галеру сухопутные войска генерала Петра Ивановича Гордона. Петр Алексеевич отдает приказ команде спускать паруса и якоря.

Спустившись на берег, царь поспешил к своим судам, оставив Александра с небольшим числом моряков на галере. До самого вечера денщик провел на галере, не догадываясь, что Петр Алексеевич на одной из казачьих лодок отправился в разведку на азовское взморье и увидел 13 турецких судов, стоявших на якорях. Возвратившись на «Принципиум», царь принимает решение поднять галеры вверх по протокам и Дону к Новосергиевску — укрепленной базе русских кораблей выше Азова. Оставшиеся в засаде казаки продолжали наблюдения за действиями турок. Поздно вечером атаман Миняев, обнаружив турецкий десант, направлявшийся с кораблей к Азову, решил напасть на 13 турецких тумбасов со снарядами и продовольствием и прикрывающие их 11 вооруженных ушколов. Внезапный натиск казаков застал турок врасплох и почти все тумбасы были захвачены в абордажном бою. Донские казаки перегрузили припасы и 27 пленных турок на один из турецких кораблей, девять других сожгли. Турки в панике бежали. В ходе отступления три тумбаса все же прорвались к Азову. К утру турецкий флот стал поспешно сниматься с якорей. Два корабля не успели поднять паруса, и казаки напали на них. Один из кораблей турки затопили сами, второй был захвачен и сожжен казаками. Другие, пользуясь свежим ветром, бежали. Это была единственная морская битва в Азовской кампании.

20 мая казачьи лодки с захваченным снаряжением и пленными приплыли в Новосергеевск и были встречены салютом. Однажды утром на «Принципиум» явилась тайная казачья миссия, которая в дар царю преподнесла старый сундук, забитый турецким золотом и позолоченными изделиями. Петр понял, что это дар казачьих атаманов и холодно встретил тайную мисси. По всему видно было, что дар сей не по душе Петру Алексеевичу.

Распорядись по умыслу своему, Лександр Васильевич, сим добром. Да не сболтни команде - никогда и ни чем царя русского не подкупить, - по-товарищески пояснил Петр своему денщику. Верный слуга так поступил: он рассовал в несколько тайников в помещение Петра и в своей каюте драгоценности и никому о них не рассказывал. В будущем о турецком кладе государь забыл, а Александр сохранил эту тайну на всю жизнь.

Через неделю салют повторился по случаю прибытия к войскам генералиссимуса Алексея Шеина и генерал-адмирала Франца Лефорта. 27 мая российские корабли по протокам Каланчи и Кутюрьмы, в обход Азова, вышли в Азовское море. 2 июня к флоту присоединился отряд вице-адмирала Георга Лима с семью галерами. Десять дней спустя показалась галера шаутбенахта Карла Лозера и четыре брандера. Теперь весь флот, расположенный поперек залива, преграждал путь с моря к осажденному Азову. 14 июня турецкий флот в составе шести кораблей и семнадцати галер стал на якоря в виду русского флота. Противостояние продолжалось две недели, но 28 июня турки рискнули высадить десант в помощь окруженному Азову, но были остановлены русскими галерами. Турки не решились вступить в бой, спешно поставили паруса и ушли в море. В последующие дни Александр с Петром только наблюдали за штурмом Азова из подзорных труб. Сердце молодого человека бешено билось в груди: наконец сбылась его мечта - ненавистная ему с детства турецкая крепость пала под натиском русского войска. 19 июля, в день сдачи турками крепости Азов, флот вошел в устье Дона и с пушечным салютом стал на якорь у стен поверженной крепости.

Андрей Тронь. Взятие крепости Азов

Виват, Азов! Виват, флот российский! - восторженно кричал Петр, стоя на карме своей галеры. - Слава солдату нашему, учинившему победу в сей баталии! Затем он повернулся к Александру и громко спросил:

Что, брат, любо смотреть на стены крепости турецкой?

Да, государь мой, великая победа российского оружия, - смущенно ответил денщик, не ожидавший в такой торжественный момент обращения Петра именно к нему.

Ну вот, друг мой любезный, теперь и ты увидишь темницу деда своего, - уже более тихим голосом продолжил Петр, наклонив голову в сторону старого друга.

От этих слов сердце затрепетало в груди молодого человека с особой силой. «Вот он, вражеский Азов. Назло надменному турку отбили мы его. Наш это теперь город, наш - русский», - шептал денщик и всматривался в разрушенные крепостные стены. Подойдя к берегу, «Принципиум» медленно причалил к пристани. Толпы солдат, великороссов и офицеров, торговый городской люд с восторгом встречал царя победителя. Александр на время потерял Петра из виду, но не огорчился этому, зная, что государю сейчас не до него. Воспользовавшись моментом, с группой солдат и моряков с галеры они поспешили к валам поверженной крепости. Повсюду валялись осколки от снарядов, дымящиеся головешки, бревна и какие-то доски, сплетенные корзины, кирпичи и оружие. На валах виднелись десятки трупов турецких и русских солдат. Удручающая картина поверженного и разрушенного города врезалась в память Александра на долгие годы.

Петр Алексеевич недолго пробыл в Азове. Уже через два дня «Принципиум» отправился обратно вверх по Дону к Воронежу. Прибыв в Воронеж, царь со своими генералами поспешил в Москву на торжества, устроенные в честь побед Петра Великого во втором Азовском походе. Александр Васильевич, увлеченный новыми событиями, временно забыл о своей галере. Его ожидала головокружительная политическая и служебная карьера, возвысившего простого царского денщика до высот известнейших личностей времен эпохи Петра I. 20 октября 1696 года он принял участие в московском собрании, решившем поселить в Азове 3000 семейств из низовых городов Придонья и Поволжья. Гарнизон в городе решено было держать в количестве 3000 человек из московских стрельцов и городовых солдат, а также 400 человек конницы. В 1697 году Кикин отправился в Голландию в составе Великого посольства, где обучался кораблестроению. Вернувшись в Россию, в 1703 - 1704 годах работал мачт-макером на Воронежской и Олонецкой верфях, в 1706 году командовал небольшим отрядом, а затем полностью перешел на государеву службу в Москву и Петербург.

Русский флот под Азовом. Гравюра XVII века.

Дальнейшая судьба первой русской галеры сложилась совсем по иному, чем её владельцев. Спустя месяц «Принципиум» вновь спустили по Дону к Азову, где он вошел в состав первой азовской флотилии. Назначенный 16 августа 1696 года главой Азовской крепости князь Петр Григорьевич Львов отдавал предпочтение в азовском флоте царской галере. Многие матросы, участвовавшие во втором Азовском походе Петра I, оставались на службе еще несколько лет, поддерживая галеру в хорошем состоянии. Сменивший Львова Алексей Григорьевич Прозоровский позволял выходить галере в гирла Дона, преследуя чисто хозяйственные цели. При управлении городом с 12 апреля 1699 года князем Степаном Богдановичем Салтыковым о царской галере стали забывать, команда моряков постепенно разбегалась.

Бывшему же царскому денщику, Александру Васильевичу Кикину, еще раз довелось встретиться со своей любимой галерой. За это время его брат, ландрихтер Петр Васильевич, дослужился до должности Тамбовского правителя и осуществлял ряд важных функций в Азовской губернии с помощью своей канцелярии. Дело в том, что отвоеванная турецкая крепость с 1709 года и до сдачи её вновь туркам в конце 1710 года формально являлась центром Азовской губернии. В Азове в 1709 - 1711 годах находился только губернатор, полномочия которого распространялись на близлежащую совокупность городков Изюмского полка и расположенные близ Азова крепости. Администрация Азова содержалась за счет доходов Тамбовской провинции и немудрено, что Петр Васильевич имел влияние в административных азовских кругах. По ходатайству своего брата в 1710 году Александра Васильевича, уже в качестве известного кораблестроителя и знатока морского дела, пригласили в состав специальной комиссии для ревизии азовского флота. Снова наступали тяжелые времена и для Азова, и для России. За это время русский флот обновился десятками новыми судами, Турция вновь претендовала на Азов, и морскому ведомству требовалось срочно провести ревизию устаревшего азовского флота.

Вот тогда и вспомнил Александр Васильевич о турецком кладе, запрятанном им собственноручно на царской галере. Проводя осмотр кораблей, комиссия пришла к выводу, что легендарные корабли «Апостол Петр» и «Апостол Павел» галеры «Принципиум» и адмирала Лефорта, в числе многих других галер и стругов, пришли в негодность по причине полной гнили кормы и починке не подлежат. Некоторые из них решено было разобрать, а другие продать туркам перед сдачей города. Сколько не искал Александр Васильевич на старой царской галере турецкий клад, так ему ничего и не удалось. Только в одном из его тайников обнаружил он несколько золотых монет и ковшей, которые поспешил спрятать в карманы своей одежды. По всему видимому, сами моряки, предчувствующие скорую кончину первой русской галеры, учинили в ней тайный обыск и частичный разгром. Но доказать это и найти виновных не представлялось возможным.

Какой бесславный конец великого петровского корабля, - шептал он, окидывая прощальным взглядом обветшалую галеру. - И кто мог подумать, что сия галера, возведенная самим Петром, так быстро сгинет под тяжелым грузом истории.

Покидая Азов, Александр Кикин в последний раз бросил взгляд на старые крепостные стены, глубоко вздохнул и задумался. В Москве его ждала слава будущего дипломата и политика и не менее бесславный трагический конец. Но это уже совсем другая история.

Из книги Дик Н.Ф. Легенды Тихого Дона: рассказы и повести. /Н.Ф. Дик. - Ростов н/Д: Феникс, 2012. - 349 с).

Россия – огромное государство две трети границ которого омывается морями и океанами. С древних времен Русичи умели ходить по морям, но единой школы и традиций не было долгое время. Первыми деревянными судами были челны-однодревки, первый из них был найден в конце девятнадцатого века и возраст его был более 4000 лет. Подобные челны, выполненные из цельного ствола дерева были популярны у славян. В Х веке появились насады, борта этих челнов наращивались обшивкой, что делало их гораздо вместительнее.

Славянский флот – Русская ладья

В тоже время появились наборные ладьи, это небольшие суда применялись для торговли, но неплохо зарекомендовали себя и в военных походах. При длине 20 метров, ладьи брали на борт до 15 тонн груза, через пороги Днепра корабли приходилось буквально переносить это не позволяло делать их длиннее. Но эти маленьким суденышкам с десятком весел и одним прямым парусом успешно бороздили по Черному морю во всех направлениях. У славян было много разнообразных судов, все они имели небольшие размеры, для более удобного перетаскивания по суше между руслами рек.

Лишь в XII веке с освоением балтийских вод начали появляться относительно крупные суда. Именно поморские кечи стали основой концепции ВМФ, были и плоскодонные суда, бравшие на борт до двухсот тонн, при длине корпуса 25 метров, а ширине 8 метров. Звавшиеся «заморскими» ладьи могли проходить до 300 км за сутки.

Российский боевой флот начался с указа Петра Великого в октябре 1696 года. Сильный флот нужен для организации выхода в море, необходимого для развития торговли и усиления государства. До окончания Крымской войны в 1856 году, флот был деревянный, гребным или парусным. Это были годы борьбы за моря, за право присутствовать на них, регулярно приходилось доказывать состоятельность и силу. А делать это нелегко, ведь опыт морских держав намного больше и не на десяток лет, а на несколько веков.

В скором времени Россия создала сильный флот и развила собственное судостроение, конечно это не нравилось соседям которые всячески хотели выдавить русских с моря. Постоянные войны, порой ведущиеся на нескольких фронтах, не сломили, а наоборот закалили, позволили воспитать выдающихся моряков и флотоводцев, создать высококлассную школу. Большинство побед было одержано над превосходящим по численности и уровнем вооружения противником. Русские корабли не только обеспечивали безопасность своих границ, но и являлись миротворцами, гарантирующими стабильность в Европе.

Первые русские Боевые галеры

Относятся к морским парусно-гребным судам, где в качестве основной движимой силы были весла, приводимые в движение рабами, каторжниками или самими воинами. Имелись в конструкции и две три мачты с косыми парусами. Не смотря на то, что галеры использовались как торговые суда, первоочередное их назначение боевое, из-за их скорости, огромной для своего времени. Именно галеры рекордсмены по продолжительности своего существования в составе вооруженных сил своих государств, они просуществовали около полутора тысяч лет.

Первая галера прибыла из Нидерландов в разобранном виде в конце семнадцатого века в Архангельск, но царь велел отправить ее в село Преображенское не собирая. Так эта галера стала образцом для создания еще двадцати двух судов, вставших в состав эскадры под флагами адмирала Лефорта, образец также встал в строй.

Боевое крещение

После неудачной осады Азова в 1695 году, Петр особенно загорелся созданием флота способным вести битвы с моря. Все из-за , который подвозил запасы к Азову по морю. За зиму построив 23 галеры по голландскому образцу, 2 галеаса, 1300 стругов, 3 сотни лодок, 4 , к весне был готов новый поход.

В мае русская флотилия под командованием императора появилось под Азовом, блокируя подвоз припасов с моря и суши, после ожесточенной осады турки все-таки сдались. Это была первая победа России, одержанная благодаря усилиям флота, но настоящие битвы были еще впереди.

Одна из исторически важных морских побед была в Гангудском морском бою. Серьезная шведская группировка в составе тридцати судов, половина из которых были линейными фрегатами, была разгромлена 20 русскими судами преимущественно галерами. Петр сразу понимал, что победить вооруженного до зубов, опытного и превосходящего числом противника, лобовой атакой не взять. Самоуверенность шведов сыграла с ними злую шутку, Петр ввел противника в заблуждение, начав строить переволоку, для перетаскивания галер через перешеек. Шведский вице-адмирал Ватранг решил, что русские хотят перебросить свои силы, дабы напасть с тыла и незамедлительно отправил часть кораблей им навстречу, а часть в резерв. На руку русским сыграла и погода, установившийся перед битвой штиль сковал парусные суда, серьезно ограничив их подвижность. Застигнутые врасплох шведы не успели сгруппироваться, а прибывшие на помощь корабли контр-адмирала Таубе спешно ретировались, посчитав, что на них выдвинулась вся русская флотилия.

Галерный флот при Петре I

Петровский флот начинался именно с галер, так как они наилучшим образом подходили для нужд флота. В 1710 году со всей страны собирались мастеровые для строительства гребных судов. Выбор в пользу галер объяснялся рядом причин:

• Суда универсальны и подходят как для боя, так и для патрулирования;
• Относительно дешевое производство, корабельная древесина была очень дорога, а российская сосна была не только дешевле, но и более пригодной для строительства;
• Низкая осадка, редко превышающая два метра, была очень важна, так как крупные линейные шведские корабли не могли полноценно действовать у береговой линии.

Суда вмещали до трехсот гребцов, а вес весла достигал девяносто килограмм, на каждое весло приходилось до пяти человек. Максимальная скорость хода достигала шести узлов и иногда больше, при этом гребцы делали до двадцати взмахов веслами за минуту. Так как вдоль всего борта располагались весла, то пушки располагались только в носовой части и на корме судна, что также влияло на тактику ведения боя.

Описание корпуса

У российских галер общим было лишь основное описание, это весла с боков и пушки спереди и сзади, остальное постоянно менялось от модели к модели. О первой галере, пришедшей в разобранном виде, осталось мало информации, ее можно было отнести к полугалерам, ее длина была немногим больше тридцати восьми метров, при ширине девять и осадкой в один метр восемьдесят сантиметров.

С этого момента началось строительство самых разных моделей, от двадцати до двадцати четырех банок, в длину до пятидесяти трех метров, относительно узких не больше семисот тридцати сантиметров. На вооружении они имели до двадцати семи пушек, это были первые, и последние голиафы своей эпохи позднее Петр отказался от них в пользу более скромных по размерам кораблей.

Варианты установки фальконета и пушек на носу галеры

Галеры турецкого манера имели длинный корпус и имели опасно низкий уровень бортов над водой, что часто было причиной их затопления. Спереди имелся поднятый к верху выступ, к которому крепилась фок-мачта. За этим выступом располагался помост с орудиями крупного калибра. Помост для передвижения людей вдоль корабля назывался куршеей, он был покрыт смоленым брезентом, а на корме венчался надстройкой-каютой из деревянных брусьев или дуг, на которые была натянута палатка.

Вооружение и тактика ведения боя

В связи со своей низкой вооруженностью галеры никогда не выстраивались в линию для обороны. Благодаря своим скоростным характеристикам она стала средством нападения. В передней части, как правило, находилось две-четыре пушки, которые «отстреливались» до момента тарана, да по своей тактике они чем-то напоминали японских камикадзе. Стремительно появившись из укрытия, галеры таранили противника, после чего брали неприятеля на абордаж. Часто первыми в перестрелке страдали именно гребцы, так как они не имели укрытия, отчасти из-за этого они во время атаки гребли что называется «как в последний раз» от скорости атаки зависело их выживание.

Первые парусные боевые корабли России

Конечно же, не справедливо говорить о том, что флот в России начался со времен Петра, задолго до появления сына царя Алексея Михайловича, на Руси строили торговые суда, именуемые бусинами, которые славились своей способностью ловить даже малейшие дуновения ветерка. Бусы были основным типов судов, строились они в Архангельске и имели потрясающую грузоподъемность свыше двухсот тонн. Военными эти корабли назвать можно с большим трудом, скорее они были самостоятельными, бусины являлись торговыми судами и имели на своем борту как минимум по двадцать стрельцов и пушкарей, они могли спокойно пойти в атаку, но прежде всего огневая мощь была рассчитана для защиты. Обусловлено это в первую очередь тем, что у России не было цели вести морские бои, так как, по сути, существовал всего один полноценный морской порт.

Первый боевой корабль “Орёл”

Во время царствования Алексея Михайловича наступил период активного развития торговли с соседними государствами. В виду неспокойной обстановки в Каспийском море торговым судам требовалась усиленная охрана, этот факт бал прописан в соглашении с Персией. По этому соглашению и была основана первая верфь.

Корабль “Орел” 1667 год

На Оке в 1667 году приступили к строительству верфи, специально для одного корабля и нескольких небольших судов. Специально для этого дела были привлечены голландские мастера, а для руководства строительством полковник Ван-Буковец и капитан Бутлер. Все они вместе с мастеровыми подчинялись боярину Ордын-Нащокину, автору идеи о собственном флоте для России.

В мае 1668 года был построен корабль западноевропейского типа, с двумя палубами, тремя мачтами, вооруженный двадцати двумя пушками. Этот галиот имел двадцать четыре метра длинны и шесть с половиной ширины, со скромной осадкой не более полутора метров.

В конце апреля 1669 года царским указом галиоту было присвоено имя «Орел» в честь российского герба. По царскому приказу на флагах были вышиты двуглавые орлы, также были установлены резные золоченые деревянные орлы. Эти символы нашли свое место на всех военных судах в будущем. Именно с Орла пошло начало российского военно-морского флота, его создание привело к появлению Корабельного устава, а статьи, полученные перед отплытием Орла стали прообразом устава военно-морского флота. Огромный исторический вклад, уникальное событие для огромной империи, основа морских успехов России так и не выполнил своего прямого предназначения. В августе того же года Орел был захвачен казаками под предводительством Степана Разина. Восставшие тогда сожгли много кораблей, стоявших на рейде в Астрахани, Орла же перегнали в протоку Кутум, где он и сгнил. Так корабль, не видевший моря, стал основой морского флота. Поговаривают, что именно его силуэт красуется на шпиле Адмиралтейства.

Парусный флот российской империи с 18 по 20 век

Активное развитие Балтийского флота отмечено в первые десятилетия восемнадцатого века. Был создан большой парусный флот, за это время были созданы базы в Санкт-Петербурге, Выборге, Кронштадте, Ревеле, Гельсингфорсе.

К середине века в составе состояли суда с двадцати четырех российских верфей Воронежа, Переяславля, Астрахани и прочих городов. Флот имел сто тридцать кораблей и триста девяносто шесть гребных судов:

• Девять фрегатов;
• Пять бандер;
• Тридцать шесть линкоров;
• Три шнявы;
• Семьдесят семь различных вспомогательных судов;
• Двести пятьдесят три галеры;
• 143 бригантины.

Информации о большинстве судов почти не сохранилось, но были и корабли, чьи имена оставили свой след в истории. Так первый в своем роде российский линейный корабль «Полтава», построенный в Петербурге в 1712 году, он имел на борту 54 пушки и не пропустил ни одного сражения за все время северной войны. В 1780 году был спущен на воду линейный корабль «Победоносец», это был лучший корабль своего времени, вооруженный сорока восьмью орудиями разного калибра.

К началу девятнадцатого века стал третьим по величине в мире. В 1841 был спущен на воду 120 пушечный гигант « » . Это был пик расцвета, после которого последовал упадок, тому было несколько причин. Первопричиной было устаревание парусного флота, ему на замену пришли паровые двигатели и шестидесятым годам девятнадцатого века пароходы вытеснили парусные судна из военного дела. Стоит отметить, что петровский флот не смог дожить до наших времен, продолжительность жизни первых судов редко превышала один десяток лет. Потому что в жажде перенять опыт строительства судов на европейский манер, Петр забыл узнать, как стоит готовить древесину, галеры и прочие суда из-за спешки строились из сырой неправильно обработанной древесины.

Корабль «Двенадцать апостолов» модель

Несмотря на трудности, русские моряки демонстрировали отвагу и доблесть позволявшие одерживать превосходство на море. К 1861 году был спущен на воду первый броненосец, ставший символом индустриального развития государства. На протяжении всего царствования Николая второго флот обновлялся, при этом в результате нехватки собственных судов, несмотря на стремительное развитие промышленности, приходилось даже заказывать суда из Дании, Германии, Франции и Германии.

После поражения в Русско-японской войне мировое влияние на море серьезно пошатнулось, и Россия скатилась до шестого места по вооружению флота. В это же время на вооружении появляются подводные лодки, за последние десять лет до революции император тратил колоссальные суммы на перевооружение армии, бюджет морского флота был пятым в мире.

Революция и гражданская война положили конец всему царскому флоту, все, что не погибло в боях, было захвачено либо разграблено, лишь единицы судов уцелели.

Скампавея (полугалера) - быстроходная легкая военно-гребная галера XVIII в. В русском флоте петровского времени использовалась для разведки, перевозки войск, высадки десанта и абордажного боя в шхерах, а также для буксировки парусных кораблей в штиль.

Конструкция

В переводе с итальянского «скампавея» - «убегающая от опасности», «неуловимая». Заимствована у итальянцев. Представляла собой уменьшенную на 30-40 % венецианскую галеру.
Скампавеи имели длину 36,6 - 39,6 м, ширину 4,8 - 5,5 м и небольшую осадку. Эти суда были одно- и двухмачтовыми, с косыми парусами, имели до 18 пар весел и могли вместить до 150 человек. Их вооружение составляли три-шесть 12-фунтовых пушек и 16-20 басов (1-2-фунтовые фальконеты).
Так как судно было не очень большое, то 18 весел позволяли передвигаться по тем временам с большой скоростью. Это обеспечивало возможность отрыва от догоняющего более мощного судна противника, а также для быстрейшего захвата противника, пересекшего границу государства. Если ветер был попутным, использовали треугольные паруса на двух мачтах.

Боевое применение

В России скампавеи были построены и использовались только во времена правления императора Петра I с 1700 по 1725 г.
Первая русская скампавея была построена для Балтийского флота на Олонецкой верфи в 1703 г. Всего в 1-й четверти ХVIII в. было построено около 300 скампавей. Русские скампавеи были лучше приспособлены для действий в шхерах Финского залива, чем большие шведские корабли, что сыграло определенную роль в победе России над Швецией в Северной войне 1700- 1721 гг.

27 июля (7 августа) 1714 года русский флот в составе 99 галер и полугалер под командованием генерал-адмирала графа Ф.М.Апраксина (авангардом командовал Петр I) одержал первую крупную морскую победу над шведами в Гангутском сражении, а 27 июля (7 августа) 1720 года 66 гребных судов под командованием генерала М.М.Голицына одержали не менее славную победу у острова Гренгам.